Промо
-
Дела в школе
1 954 / 0 / 18 летРассказать ради прикола
Я хочу о бедной школе,
Где мздоимство процветает
И тойоты всех катают.
Директриса наша, мразь
Вдруг мздоимством занялась,
Брала за поступление
И за преступление,
Кто экзамен завалил,
Морду кто кому набил,
Деньги-вот цена вопроса,
Сладить было с ней непросто.
Она брала не только бабки,
Брала учебники, тетрадки,
Брала конфеты тоннами
И серебро вагонами.
Учился там тупой грузин,
Всех так, как он, никто не бил,
Мочил всех без разбора,
Не познавал позора.
К концу как четверть подошла-
Раз директрисе-два ковра,
Видак там, телек, иль чего
И всё сходило с рук его.
Никто его не выгонял,
Никто и близко не ругал,
И жил грузин как сыр «потсдам»,
Покуда не ушёл он сам.
Сын депутата поступал-
Пока отец компов не дал
Штук десять, восемь или семь,
Не брали мальчика совсем.
Компы лишь только привезли,
Настроили и собралИ,
Так тут же депутата сын
Во школу разом поступил.
Но директрисе стал облом,
Когда её, с распухшим ртом
От сладостей и от конфеты,
Лишили разом кабинета!
Прошло два года, и теперь
Пройдёт она в любую дверь,
Что раньше было-щас скелет,
А ведь прошло не десять лет!
А вот ещё один прикол:
Ян Розенфельд там, балабол
Каких давно свет не видал,
Как хитро он ни вымогал!
Создал кружок-баклавриат,
Где по-испански говорят,
Дерёт он бабок-просто смерть!
Худой вы думаете? Жердь?!
Как бы ни так! Он как пингвин,
На тачке ездит в магазин,
Накупит всякой ерунды,
Сидит и жрёт всё, без балды!
А в кабинете чего нет!
И стол, и ваза, и букет,
И эквалайзер, синтезатор,
И звуковой анализатор,
Колонки, банджо, барабан,
Сидит средь этого, как хан,
Осматривает раз в пять лет,
В инвентаре этого нет!
Еще жидовка Полисар:
Гроза всей школы, прям пожар,
И взяток тащит больше всех,
И вызывает у всех смех
Своим набедренным бантом,
Который, бледный, как фантом,
Посол Испаньи приподнёс,
Смотря на жидоватый нос.
Оргтехники у ней-чума!
Украсть такую-Колыма!
И по сравнению Ян с ней-
Бомжара низменных кровей.
Перечислять всё не берусь,
Боюсь, ребята, ошибусь,
Штук баксов десять там, иль тридцать,
Там сто раз можно ошибиться.
Нельзя нам также обойти,
Хоть не совсем нам по пути
Ещё Анурову, ту мразь,
Что нелегалом занялась,
Детишек учит на дому
Как по-испански «почему»,
И то ж гребёт, поверь, не мало,
Она уж с Яном испытала
Как содержать баклавриат,
Чем Ян остался очень рад.
Еёный муж-монтёр из ЖЭКа,
Был непохож на человека,
Пока бригАдером не стал,
Там денег враз наворовал,
Купил три тачки, и квартиру,
И, говорят, ещё мортиру,
Хотя никто и не видал
Как выглядит весь этот кал.
Ну, дон Герцович-колорит,
Пречистокровнейший он жид,
И переводчик, и актёр,
И иностранный визитёр,
Работал раньше дипломатом,
А не командовал стройбатом,
Нажился круто, тож, небось,
Да и сейчас, вот так пришлось,
Как нелегалом он занялся
И с Розенфельдишком связался,
Как пейсы гуще отрастил,
И доказал, что не дебил,
Так бабки стал грести лопатой
Из полон-дом жидовской хаты,
И Яна захотел обуть,
Но Розенфельд, приняв на грудь,
Ему доступно объяснил,
Кто, кем, когда руководил,
И понял дон Герцович наш:
Янка не взять на абордаж,
А надо действовать уловкой,
Жидовской хитростью, сноровкой.
Ну так вот он и поступил,
Был Розенфельд ему не мил,
И обдурил его по полной,
Пустив по школе слухов волны,
Что Розенфельд, мол, не пархат,
И лишь чуть-чуточку пейсат,
Поставил Яна он на бабки,
Чтоб опровергнуть все догадки,
И заявить всем «Ян, мол, жид
И чистокровнейший семит»,
И Ян платил ему без звука,
Герцович ведь большая бука,
И опозорить честь жида
Ему раз плюнуть иногда.
Ещё диаспоры явитель
И препархатый представитель-
Пилецкая Наталья Э,
Что книги крысит и т.д,
Работая в библиотеке
И куш имея с фонотеки,
Стремительнейше нажилась
На том, что человеку всласть
И знать побольше, и предвидеть,
И слышать-видеть-ненавидеть,
Даёт учебник под залог,
И тот, кто возвратил не в срок,
Своих деньжат уж не увидит,
На них купила, скажем, видик
Эта жидовочка-коза,
Не видели б её глаза.
И Перельштейн ещё ей пара,
В английском скачет что в угаре,
Учебником всегда трясёт
И взятки за зачёт берёт.
И не дай Бог, конечно, кто
Её попросит патефон
Китайского происхожденья
(куплен за баночку варенья
у алкоголика-хохла)
И коли уж она дала,
То цену вломит хуже мЕнта
За эксплотацию с арендой,
И придерётся к ста вещам,
И скажет, что он не трещал.
Ну Бука Инга всем известна,
Армянская жидовка, честно
Она призналась кой-кому,
Основа верить есть ему.
Так эта Бука мимоходом
Лишает денежек народа
Свои услуги навязав
Ссылаясь, что один завкаф
Поставил ей когда-то пять,
Она сумела рассказать
Закон Паскаля за секунду,
И два словечка про Угунду.
Но есть слабость у неё,
Как пойдет на рынок, ёёё!
И там яблоки увидит,
Всё, узнает лишь провдец,
То, что там произойдёт,
Коль от страха не помрёт.
Бука-индивидуал,
Мне один тут рассказал,
Что она там говорила
О свом прошлом очень мило,
И историю сказала,
Что когда была та малой,
То любила посидеть
На ступеньках, чистя медь.
А ступеньки холодны,
Словно мертвые жиды,
В общем Бука там помёрзла,
Холод добралсЯ до мозга,
И с тех пор у Буки той
Закидоны шли горой.
То нос чайнику отломит,
То с собой всех познакомит,
То чего-то разобьёт,
Или самолёт собьёт,
Ведь пахала в ПВО,
Страшный человечек, О!
Замахнуться чтоль теперь
На А. Смита прям сквозь дверь?
Да, такой есть человек,
Буду гадом целый век
Если что-нибудь навру
Про А. Смита поутру.
Агент Смит-не экстрасенс,
Не танцует он брейк-дэнс,
Но как личность он приметный,
Хоть и телом незаметный.
Знаете конечно вы
Про А. Смита из братвы,
Что за Нео погналась,
Но жиденько обсралась.
Наш А. Смит совсем не тот,
Не такой он идиот,
Это двоюродный брат
Источает аромат
Свеженького говнеца,
Этот-мыслит без конца,
Как кого где обмануть,
Преградить внезапно путь,
Обмануть, раздеть до нитки
И уйти обратно скрытно.
Он по школе бродит редко,
Хотя он и не директор,
Полномочия имеет
Оказаться, где сумеет,
В сей момент, али в другой,
Не успеешь крикнуть «Ой»
Как тебя он уж настигнет,
Сразу казнь тебя постигнет,
Он же быстренько уйдёт
В матрицу свою, урод.
Наказать его нельзя,
Пробовал то сделать Ян,
Но А. Смит, мгновенно движась,
Словно В. Барбос на лыжах,
Смог от Яна убежать,
И не вышло наказать.
И ещё одна есть странность:
Кажно утро, спозаранку
За столом сидит А. Смит,
Низко сползши, будто спит,
И нет этому разгадки,
Может, он играет в прятки?
Переходим мы теперь
К преподу, что просто зверь,
И зверь хитрый, и коварный,
И не противопожарный,
Триединый, неделимый,
За версту его завидя
все бегут ну кто куда,
Попадёшься-знать, беда.
Вы, конечно, догадались,
Я о ком. Нет? А старались?
Я подсказку вам дам мимо:
И Танат, и балерина,
и гроза для веществА.
Догадались? Да, она!
Цэ Валера, и обитель
В тридцать третьем кабинете,
Куда доступ запрещён
Коль Танат наш возмущён.
Есть цветок у ней – ПЛ,
Фикус-фикусом, но смел,
Коль Валеру видит годы
И пока что не урод он.
Про Валеру два момента
Рассказать хотелось б мне бы:
Как урок очередной,
Видок делая презлой,
В комнату она уходит,
Долго там Валера бродит,
Чем-то звякает, гремит,
А выходит-сразу вид
Улучшается её,
Но разит спиртягой – ёёё!
И вторая странность, значит:
Казни день она назначит,
Заклинанья прознесёт
И казнить тотчас начнёт.
Странность вот в чём: атрибуты,
Хоть Валера и обута,
Из воздушного пространства
Прям выходят, без засранства,
И никто их не приносит,
С лаборантской не выносит,
Они сами вдруг берутся,
Коль Танаты не запнутся.
Был А. Смит в подпитьи малость,
И вот тут-то оказалось,
Что приносит ей их он,
Троглодит и пустозвон,
Код Валера произносит,
Он из матрицы выносит
Эти страшны атрибуты,
Публика тотчас обута,
Думали что волшебство-
Оказалось – сговор, о!
В общем, с этими всё ясно,
Дело с ними весть опасно,
А не то что натворят
И того гляди, казнят.
Есть ещё один момент:
Толстый Польский Интервент.
Это ужас, право, братцы,
Тут не грех и обосраться,
Иметь дело с Интервентом
Хуже, чем с самим Агентом.
Дело в том, что Интервент,
Притворившись, будто мент,
Всех чему-то поучает,
И как только заскучает,
На охоту, тварь, выходит,
И кого если находит,
Уболтает насмерть прям,
Убедит, что пошлый хам,
И нельзя так говорить,
И нельзя ничё спросить,
А буянить будешь-смерть,
Стой ты смирно, словно жердь,
Никогда не возражай,
Интервенту подражай,
Коль попал к ней на контроль,
Лучше закричи ты «Моль!!!»
Дело в том, что сих инсектов
Оч боятся интервенты,
Пока будет он дрожать
Будет время чтоб сбежать.
Но и тута осторожность
Обязательна – возможно,
Интервента затрясёт,
Так, что в резонанс войдёт
Всё вокруг неё строенье,
Жди тогда уж разрушений,
И оттедова рви когти,
Коль не вырвал Танат ногти.
С Интервентом вид борьбы-
Не выращивать грибы,
А повесить портрет в рамку
Не в форме парлелограмма,
А в кайму из стульчака
Деревенского толчка,
Так, чтоб был с кусочком
Дерьмеца (тут многоточье).
Да, употребить он может
Тоже казнь: сосиской в рожу
Будет тыкать он пока
Не намнёт тебе бока
Иль не спортится сосиска,
Что просходит очень быстро.
Способ тут-сосиску съесть,
Польки чтоб не вызвать месть,
И потом уже стараться
Ей на глаз не попадаться,
Потому что коль поймает,
Тебя взглядом избуравит,
Сверху сядет, и-держись!
Можешь ты забыть про жизнь.
Написать осталось с тостом
Мне про одного Барбоса.
Это странный психопат-
Не возьмут даже в стройбат,
Даже дворником, и в дурку
Где палата для придурков.
Ну работать ему коли
Только разве в нашей школе,
Где цветут идиотизм,
Тупизна и черенкизм.
Не секрет ни для кого,
Что Барбос - сплошное зло,
Самый злобный он учитель,
Самый страшный он мучитель.
По ночам не отдыхает,
Школу страстно охраняет,
Ездит он всё ближе, ближе
По периметру на лыжах,
Да не просто, на двойных,
Очень длинных и кривых.
Там две пары есть креплений,
Как сказал б дедушка Ленин,
Для исправки элементов,
Злобствущих интеллигентов,
В школу что хотят пролезть,
Но Барбос сшибёт с них спесь.
Только он кого поймает,
Вмиг на лыжи он поставит,
Так начнёт он рассекать,
Невозможно что догнать.
Сам Барбос уже привычный,
Нарушитель же – обычный,
Не спортсмен и не кретин,
Разве только что грузин,
Темп такой держать на может,
Падает всё время рожей,
Но Барбос не унывает,
За волосы поднимает
И катает до тех пор,
Пока не пробьёт запор,
Или оккупант издохнет,
Или громко очень охнет.
На соревнованиях
По лыжному катанию
Барбос играет роль судьи,
Говорит всем: Араз, эдва, этри,
На круги всех запускает,
если надо, подгоняет,
Палкой лыжной тычет в зад,
В общем, просто строит ад!
А его любимым делом,
Был когда ещё несмелым
И ужасно молодым,
Было что: напиться в дым,
Вымочить в спиртяге чешку
И обсасывать неспешно.
Так привычка прижилась,
И Барбосу она в сласть,
Чешек носит он запас
И творит свой выкрутас:
Чешку малую возьмёт,
В рот воткнёт и обсосёт,
О потом всем кажет фокус:
Говорит он :ну-ка, крокус!
Чешку вынет и, зараза,
Рассосал её в три раза!
В общем, просто приколист,
И придурок-зашибись.
В зале что он вытворяет
Хоть ничто не сображает
Слов моих нет описать,
Может на швабрЕ скакать,
Со скакалочкой сигать
Иль тяжёлый мяч пинать.
В общем, чтоб Барбоса знать,
Физру надо посещать.
Да! Чуть было, по расстройству
Не забыл я про Петроську!
Виктором его зовут,
А работает он тут
Наставником по черченью,
Техническому изображенью,
Ты чего ему не дай,
Все начертит, так и знай!
И в диметрии, развёртке,
Может начертить отвёртку,
Или даже телефон,
Даже если будет слон-
Тут шесть видов, диметрия,
Развёртка и аксонометрия,
Вырежешь, свернёшь и – он!
Будет у тебя свой слон.
Но и тут есть странность:
Малая негуманность,
Он с Барбосом, сволочь, дружит
И ему чертит оружье.
Его сам он разработал,
И чтоб не прослыть идьотом,
Решил предложить Барбосу,
Как первому свому боссу,
Оружие это возмездия
Под видом посылки с созвездия,
Супер лыжная палка
Со встроенной скакалкой.
Чертежи он носит с собой,
И делает вид, что глухой,
Когда его зовут,
Не слышит, и всё тут.
Но есть однако средство:
Коль расположить по соседству
Сергея, его ученика,
Он взмоет в счастья облака,
И чертежи оставит,
И тем себя подставит,
И коль Барбоска их найдёт,
И если сможет и прочтёт,
То разом Петроську на лыжи поставит,
Кругов восемнадцать по парку скатает,
Петроська, конечно, от изнеможения
И офигительного напряжения
Скончается быстро очень,
Чего Барбос и захочет.
Но наш Петроська не дурак,
Не даст себя надуть вот так,
И вызовет Смита Агента
И даст ему документы.
А. Смит, конечно, может
Пойти к Барбосу тоже,
Хотя Барбос его ругает,
Но тут причина уж другая…
