Промо
-
Гладиатор Сага о германце, русиче и Любви
2 083 / 0 / 15 лет / 15 летОн плечи размял и рубаху стащил,
Бугрилася мышцами грудь.
Противник забрало надвинув, взял щит,
Ему улыбнувшись:) чуть-чуть.
И руки пожали, обнявшись, они.
Нет правил, раз ты на войне…,
Но каждый был – воин и думал, пойми!
О выпитом вместе вине.
Взревела галёрка, и Цезарь кивнул:
– Пора начинать этот бой!
И даже шакалы заткнулись, вздохнув,
Прервав на мгновенье свой вой.
Начищенной сталью кольчуги блестя,
Мечом салютуя, ревел,
Смеялся германец, зубами скрипя.
А русич протяжно запел…
Напевы о вербе за тихой рекой,
О городе, званном Словен,
О девушке стройной, отнятой судьбой,
Пока поднимался с колен…
Затихли трибуны, улыбку смело
У самых изнеженных дев.
А русич всё пел, на колено одно
Пред дальней дорогой присев…
И старый сенатор в поклоне застыл,
Когорты отдали салют.
А парень поднялся, напившийся сил
От мира, где Вас не поймут…
Вдруг подала девушка с ложи сигнал,
Ну, той, где сам Цезарь сидел…
Она задрожала, как будто, кто гнал
Её за последний предел…
– Пусть лучше - скорее! – Сказала она,
И Цезарь согласно кивнул.
И только небритый патриций со сна
С притворною негой зевнул.
Сошлися они, и ударил мечом
С размаху германец… в настил.
А русич отпрыгнул и в нос кулаком
Беззлобно ему замостил.
Слетела застёжка, мотнулся шелом,
И друг удивлённо затих.
А парень разбиты костяшки встряхнул,
Не думая больше о них…
Германец поправил рогатый венец
И смело навстречу шагнул.
А русич – известный кулачный боец
Ему незаметно кивнул.
Взъярился германец, и… новый замах
Кручёным отцовским мечом.
А русич нырнул и ногой ему в пах,
А, вроде бы, и ни при чём!
Смеялись трибуны, германец зверел,
И, резко отбросив свой щит,
До русича лба, дотянувшись, присел,
Услышав, как что-то трещит…
А русич вторично ударил ногой,
Сломав наколенник, не кость…
Германец, предвидя Вальгаллы покой,
Подумал, что он здесь – лишь гость.
А парню вовсю заливала глаза
Горячая липкая кровь,
И слово короткое русич сказал
С трёх букв, вызывающих злость.
Тут что-то взорвалось в германской душе,
Аж пена со рта потекла.
И прыгнул германец, забыв все клише
К трибуне, что ближе была.
И тесно сомкнулся, приставив щиты,
Когорты сверкающий строй.
Германец врубился! Он с Тором «на ты»,
И Один запомнит их бой!
Пусть нету здесь скальдов, но русич стоит,
И, может быть, выживет он…
А парень был рядом и тоже «на ты»,
Вот только врагов – легион…
Смыкали шеренги центурий бока,
И Цезарь довольно икнул.
А русич с германцем стояли пока,
И снова патриций зевнул…:
– Пусть хлеба дадут и побольше вина,
Ваш цирк мне уже надоел.
А рядом когорта рубилась одна…
И это – ещё не предел!
Нахмурясь, германец троих разрубил
И только всё больше зверел!
А русич мечом полшеренги скосил
И замер, лицо отерев…
И силой такою дохнуло от них,
Что встал ошарашенный зал,
Сам Цезарь поднялся, (а бой как-то стих)
И медленно ВНИЗ показал.
Шеренги, немедля, сомкнулись в кольцо,
Но русич вдруг снова запел…
Наложница Цезаря, спрятав лицо,
Тянула знакомый припев.
Шептались патриции, руки подняв,
Когорта подалась назад.
Усталый германец, кольчугу вдруг сняв,
Хрипел, иногда невпопад.
При каждой строке тихо копьями в такт
Стучал о настил легион.
И бунт нарастает, но Цезарь молчал:
Ведь слово сказал уже он!
Друзья на арене, обнявшись, стоят,
Сенатор спустился к ним вниз…
Сам Цезарь, устало, подавшись назад,
Исполнил народный каприз!
И римляне молча уносят своих,
Германец закрыл им глаза.
А русич с тоской на трибуну глядит,
Не зная чего и сказать….
Она на прощанье сняла медальон
И бросила – парень поймал…
А Цезарь вдруг понял, что лишний здесь он
И что-то негромко сказал…
И вот до арены добрался легат,
Седой, закалённый в боях.
Принёс два меча, и промолвил, что рад
Их встретить ещё на полях.
И принял известие это народ
Так бурно, как море штормит.
А новые граждане вышли в поход
Немедля, раз Цезарь велит.
И будет их трое на долгом пути
Длиной в человеческий век.
Вот только не просто достойно пройти
Преграды душевных калек.
Приснились германцу родные леса,
Колбаски и пиво взахлёб,
А русичу поле пшеницы, коса,
Да танцы ночные в пришлёп…
И парень поднялся, напившийся сил
От мира, где витязей ждут…
И долго отряд их ещё колесил,
А к Цезарю шёл уже Брут…
А дальше не знаю, друзья, что сказать:
Всё это неведомо мне.
Но Цезарь заставил бы их умирать,
Да… дева на белом коне…
