Промо
-
Взбитые сливки
873 / 0 / 9 летПод лондонским небом, кармическим летом
Уверовал я, что могу быть поэтом.
И это, признаться, далось мне нетуго —
Ведь в этом заслуга хорошего друга.
Мне так стало тошно смотреть в этот мир —
На мелочность душ и на дьявольский пир;
На нечесть мирскую и немощь людскую,
Что, стих свой слогая, я сильно рискую.
Мой стих не эссе, а житейская проза —
Кому-то огромная куча навоза;
Кому-то услада, кому-то граната —
Не стать бы в России персоной нон грата!
Чтоб зло обличить, а порок пристыдить;
Чтоб всем кулуарным рвачам навредить;
Чтоб алчность в умах и корысть пристыдить,
Я громко решил о себе заявить.
Из краски, картона, бумаги и клея
Я в мир запускаю комету Каллея.
Стихами, подобно укусу Нагайны,
Я миру открою великие тайны,
Одна из которых — отвергнутость века —
Венец мироздания: ум человека!
Поэма — увы! — сублимация боли
От самосознания страшной неволи,
В которую все мы с рожденья попали,
Рабами которой невольными стали.
Пилотный релиз экстримальных стихов,
Надеюсь, избавит страну от оков.
Но что за оковы не каждый поймёт,
И что за невидимый давит нас гнёт.
Чтоб скрасить печаль, как находчивый ход,
Я здесь применю нестандартный подход.
Два лагеря вражьих, — прошу их простить —
Как альтернативщик, берусь совместить.
Хочу совместить благодетель и грех,
А слёзы и плач трансформировать в смех.
Страна парадоксов, Великая Русь,
Надеюсь, осмыслит над чем я смеюсь.
А если затея всёж будет пустой,
То, знать, мы и правда великий отстой.
Покуда Свобода не станет искома,
Вердикт принимается как аксиома.
Свобода для нас, а не мы для свободы!
Посеявший семя пожнёт свои всходы.
Так вот я в стихах, как находчивый ход,
Хочу испытать нестандартный подход.
Под немощь кладут милосердную утку,
А я боль и скорбь трансформирую в шутку.
Но слава же богу! — все падайте ниц —
Гуманность моя не имеет границ.
А то бы я здесь, как жестокий вассал,
Про немощь людскую вот так написал:
"Как немощь кладёт в милосердную утку,
Я здесь эту кладь трансформирую в шутку ."
Но буду нечестен — я ж не жил лесу —
И рифму такую в стихи не внесу.
А, если, по правде, без пыли и скрипа,
Поэма выходит былинного типа.
Былина с глубокой строкой философской
О страстной любви, и о похоти плотской;
О власти над нами мирских предрассудков,
И страшной чуме извращённых рассудков.
Больны мы — О, ужас! — духовно-ментально,
Но это в Минздраве не столь актуально.
А я словно врач интеллектпоталогий,
Чтоб не был наш мир самодельно-убогий.
Пикантная тема всего лишь приманка,
Чтоб резко повысить читабельность танка,
Который по замыслу — сущьность поэмы —
Переть напролом против всей Дурсистемы!
Мне с раннего детства мечталось давно
Вот так изъясняться как Нос Сирано.
И вот наступила желаний пора —
Чеканя слова выдавать нагора.
Я музу поймал, я задал себе ритм —
В секунду рождаю по тысяче рифм.
Что было округлым, я сделаю ромбом —
Пишу свои строки с великим опломбом!
Всю жизнь я писал прозаической формой,
Гордыню потешить решил стихотворной.
Бывалый советско-российский прозаик
Из слов сотни тысячь сложил я мозаек.
Но Небо сказало поэтом мне стать —
Из слов научиться узоры вязать.
Я в звёзды не лезу. Не я ж Циалковский.
Мне ближе по духу поэт Маяковский.
И в космос не лезу. Я что, Терешкова?
Хочу лишь писать авангардно и ново.
Введём коньюктуру на пик символизма —
Дойти до умов — вот оплот модернизма!
Я скромно признаюсь, мне всё по перу —
Словами как шулер играю в игру,
Как прикуп словами раздачу веду —
Не знаю: на зависть ли, иль на беду.
В колоде моей много разных мастей,
Коварных подвохов, тузов-козырей,
Обманных приёмов, обратных ходов,
Нетолстых намёков и ложных следов.
Чтоб вам не увязнуть в трясине наречий, —
В цветущем болоте чудных просторечий —
Чтоб вам не скрипеть слишком громко мозгами,
Я так же даю и подсказки местами.
Чтоб гладкий сюжет не ломать как печенья,
От канвы я в скобках даю отвлеченья.
И синтаксис дам... перевёрнутый так,
Чтоб в тему не въехал бы только дурак.
Чтоб вам не застать свои мозги в броженьи,
Я вас постоянно держу в напряженьи.
Слова с переносным значением, — спички —
Где надо, нарошно не ставлю в кавычки.
Чтоб пафосней был рифматический строй,
Поэму веду разудалой строкой.
Рифматика, вцелом, большая наука —
Мигрень для поэтов, упрямая штука.
А где по стилистике будут несходства —
Простите! — издержки стихов производства.
Мой стих очень плавный, он льётся как песня -
Ведь он музыкальный как Красная Пресня —
То толпы спевают, то каски стучат,
То взрывы средь ночи мой сон омрачат,
То танки играют, паля в Белый Дом!
Порою мне кажется — это дурдом!
Не глядя на ужас, мой ум пока ясен.
Для всех лицемеров я очень опасен.
Не грех повториться: Мне всё по перу —
Словами как шулер играю в игру.
Бомондом я прозван — "Король Префферанса" —
Финансы ни разу не пели романса.
Засим упреждаю: кто сядет играть
Со мною за стол, попрошу не орать,
Что даже не знали как карты сдавать,
Когда вам придётся штаны отдавать.
Но кто себя мнит виртуозом, — нет спору —
Смотри, запишу сто очков тебе в гору!
А кто мне не верит, и скажет мне "Дулю!",
Смотри, запишу сто очей себе в пулю!
А вдруг я заслышу строщающий свист,
Я ж против таких запишу себе в вист!
Со мною, вам... бренным, не стоит играть.
Уж лучше, ребята, поэму читать.
Со мной вам не выиграть слова игру.
Имею дом в Сочи. Поверьте, не вру.
Похвастать хочу: Я — ужасный хвастун,
Но в плане конкретики точно не лгун.
Поэтому слова прошу не чураться,
А с лёгкой душою во всём разбираться.
Слепое суждение мне как оплеуха.
Прочтя до конца, кто-то скажет "Чернуха!
Поэма написана с верхом цинизма!"
Таких пожурю: Это признак снобизма!
Зачем мне от публики что-то скрывать?
Кто правды стыдиться, не брезгует врать!
Но я не берусь слишком строго судить —
Заплечных дел мастером нет воли быть.
Немало их было на русском веку.
Нет, всё же судьёю я быть не могу.
Здесь каждый решает пусть сам за себя:
Придать стих Гиене, иль встретить любя.
Эй, критик, ты мне кулаком не маши!
Себе загляни в потайную души!
Корми свою паству лапшёй из пластмассы,
А я двину мясо в народные массы!
Вот сам посуди, что сытнее для масс:
Мясной дефицит, иль халява пластмасс?
Что ж, публика, критики я не боюсь —
Пишу с ориентиром на лучший ваш вкус.
И, критика, знай: Я читателя знаю —
Чего он так любит — ему и всучаю.
И, лекарь, лечением мне не грози -
Ну нету на свете стерильной стези!
А коль это слово из уст психиатра —
Зри в темень кулис Альтер Эго театра!
Ты скажешь, как спец: "Ну какой ты поэт?!!
Всё это лишь щизофренический бред!"
И если ты скажешь... под нервный свой тик,
То ты инквизитор, а я еретик!
Но я вам откроюсь: здесь всё полный бред,
И что в голове моей ясности нет.
Ведь, если, кто глупый, не скажет, что глуп —
Ни в жизнь не признает, что разумом скуп.
Я богом клянусь вам, что всё это бред,
А, значит, и бреда впомине тут нет.
Психолог психует: "Сомнения нет,
Ты мой пациент - в голове венегрет!"
Сам ты салат! Кутия в Новый Год!
А я оливье побалую народ.
К тому же, впридачу, движением барским,
Его заправляю французским шампанским.
(Я здесь...в первом томе даю лишь намёки,
Чтоб книга читалась в короткие сроки.)
Поэма — Простите! — не детская книжка.
И, если, мой друг, ты — девчонка, парнишка,
То знай, что тебе будет мало в ней толку.
А-ну положи эту книжку на полку!
Сейчас всё-равно ничего не поймёшь.
Возмёшь её с полки, когда подростёшь.
Ну ладно, не буду детишек пугать.
Настала пора о себе рассказать.
Мне, думцу, осталась одна лишь отрада —
Люблю я писать, ну а больше не надо.
(Эй, читарь, не путай в словах ударенья,
А то могут в суе возникнуть сомненья!
И чтоб не закрались дурные сомненья,
Я впредь над словами ввожу ударенья.)
Люблю я Великий родной свой язык.
Он так благороден, могуч, многолик!
(Хочу от ошибки здесь предостеречь -
Язык не во рту, а словесная речь!
И шляхтичей треба вниманье привлечь -
Российская! — не Поспалитая Речь!)
Падеж и спряженья —сокровищь каменья —
Подвластны ему всей души выраженья.
Жаргоны и тропы, речей обороты
Дают для писателя море работы.
А неологизмы, что мысль принесла,
Вообще благодать моего ремесла.
Воздвигнут веками в наследие нам
Культурой Руси синтаксический храм!
Я бъюсь своим лбом за его чистоту,
Но бум полиглотства крадёт красоту.
С петровских времён наш хронический бич:
Цари — президенты, а речь уже спич.
Идёт лингвистический бурный процесс.
Никто не прервёт неизбежный прогресс.
Признаться и я под напором боюсь,
И против прогресса вставать побоюсь.
Поэтому буду налево-направо
Давать иноземцам словесное право.
А так же я буду направо-налево
У них воровать их скотину из хлева.
Друзья величают с почтеньем: "Филолог".
Считаю, что титул мой слишком уж звонок.
Не надо мне славы и набожных мнений,
Не надо мне звания "признанный гений".
Признанье и лесть — это всё так не ново!
Хочу я прослыть не художником слова,
А с верой ищу я той истины нить,
Которой, читатель, ты мог обронить.
Как я и сказал вам, люблю я писать.
На всё остальное мне так... наплевать.
Встречайте, — Откланяться я вам готов —
Акула пера, озорник-острослов.
Но имя своё я оставлю под маской —
Боюсь обласкаться неласковой лаской.
Никто не узнает о будних делах.
Уж больно известен я в светских кругах.
Зачем быть фикалом у всех на устах!
Зачем же вот так, если можно в кустах!
А то, — не дай бог! — если честно признаться,
Придётся мне с ними ещё целоваться...
Хочу для начала начать я с конца:
Про корень любви одного молодца.
(Читатель, вдруг, если ты видишь здесь пошлость,
То сам, значит, сделал большую оплошность.
И если ты ржёшь как юнец от "клубнички",
Смотри, слово "корень" не взято в кавычки!
Каноны печати я знаю отлично -
Цензуру свою контролирую лично.)
Нет, лучше с начала — всё любит порядки —
Опасно поэту играть с музой в прятки.
Я вам не какой-нибудь Лермонтов-Пушкин!
Слова для меня словно чаду игрушки.
Куда Нам до них, школьных тюрем страшил! —
Язык их давно устарел и остыл.
Куда им до Нас, Мастодонтов письма! —
Наш стиль современен весьма и весьма!
Его, как лингвист, наблюденьем ментальным
Считаю научно-эксперементальным.
Ушам простодушных он жёстко-брутален,
Доверчивых и слабонервных - фатален.
Но я не садист. Мне не нужно страданий.
Мой приз — достучаться до ваших сознаний.
Хочу на привратность пролить яркий свет —
В поэме моей неприличностей нет.
Живём мы в России, наш путь хаотичен,
А он, как сам факт, сам уже неприличен.
В поэме цензуре зелёный дан свет,
Иначе на книгу наложат запрет.
Но всё же цензура — сродни самоедств —
Банкротит наш банк выразительных средств.
Зачем нужен нож, коль не режет - тупой?!
А наш лексикон, если словом скупой?!
Вот то-то же, люди! А я вам про что?
Поэтому буду писать на все сто.
Но к счастью педантов базар я фильтрую,
И все спортматрацы изящьно шифрую.
Они только в помощь идут баснописцу —
Текущих реалей и дней летописцу.
А как же без них! Академстиль избит.
Возможно ль без них описать русский быт?
Конечно же нет, но базар я фильтрую -
Спокойную старость педантам дарую.
А труд дешифровки — нелёгкое бремя —
Я нагло взвалю на читателей племя.
Трудитесь мозгами! Но вот вам совет:
Любимых вам слов ниже пояса нет.
Считаю лишь то непечатно-народным,
Что будет от них корневым производным.
И если кому-то чего показалось —
Чего у кого на уме, то и внялось.
А всё, что повыше, я ляпаю смело,
Весь срам обнажая российский умело.
Мой жанр — искуство. В душе я артист.
Себя признаю как поэт-реалист,
Поэт-футурист-афорист-модернист,
Поэт-концептист-символист-моралист,
Поэт-педагог-математик-флорист-
Фотограф-дизайнер-рыбак-программист-
Завхоз-политолог-главбух-соцтехнолог-
Моряк-зоотехник-музкритик-уфолог-
Астролог-сапожник-шофёр-сценарист-
Шпажист-режиссёр-гантболист-гитарист-
Портной-эллектронщик-статист-газосварщик-
Певец-биофизик-бетоножестяньщик-
Гольфист-теннесист-горнолыжник-плавец-
Ракетчик-балистик-монтажник-кузнец.
Да, как не крутите, а всё мне к лицу —
Как мерзкие козни идут подлецу.
А вот вам те звания, — грешно покаюсь —
Которых носителем я не являюсь:
Боксёр-стоматолог, стрелок-офтальмолог,
Фригидосексолог, вампир-гематолог,
Слепой астроном, целибат-ликвидатор,
Приспешник христианства, секс оргий куратор,
Подводник-пилот, канибал-кардиолог,
Ломбард-анатом, Фреди Крюгер-психолог,
Скрипач-психиатр, инцест-трансплантолог,
Спасатель-кувалдоанастезиолог,
Шахтёр-космонавт,альпинистомамолог,
Футуроисторик, геолог-проктолог,
Взрывник-трепанатор, мясник-рентгенолог,
Хирург-лесоруб, костолом-травматолог,
Гей клуб-экзарцист, ампутатор-андролог,
Теолог-тантрист, водолаз-генеколог,
Фашист-партизан, скотовод-антраполог,
Пожарник-крематор, догмат-идиолог,
Земляк-гуманойд, дипломат-террорист,
Священник-теист, олигарх-альтруист,
Исламобаптист, птицевод-серпентолог,
Буддист-эскимос, змеевод-орнитолог,
В Госросцентробанке охранник-налётчик,
Палач-гуманист, пацифист-пулемётчик,
Шпион-комуфляж-эгсгибиционист,
Порядка и мира эллюзионист,
Маниак Мать Тереза, добряк Чикатило,
В двенадцатиперстной кишке два зубила,
Скорняк-дерматолог, дельфин-камикадзе,
Профессор-дебил, Мерлин Менсон-Миладзе,
Фанатик-арбитр, понос-вулканолог,
Диктат-миротворец, вошь-глитс-спилеолог,
Грибник-мореход, мазахист-гедонист,
Спортсмен-наркоман, боговер-дарвинист,
Святой-изувер, член Грин Пис-живодёр,
Старуха-путана, мертвец-мородёр,
Сферический куб, педафил-воспитатель,
На атомной станции пьяный пускатель,
Безрукий жонглёр, ускоритель-редуктор,
Нефтяник-босяк, суицид-акт-инструктор,
Букмекер-жокей, целюлит-огородник,
Невзяточник-лох-патриот-госчиновник,
Шалаш-небоскрёб, гробовщик-модельер,
Таксист-алкоголик, бич-миллиардер,
Красавчик-урод, Апполон-труп-любовник,
Второй Мировой миротворец-виновник,
Законник-чекист, неподкупнейший мент,
Экс-жигало-мачо-альфонс-импотент,
Дистрофик-толстяк, ожиревший атлет,
Гурман крокодил-чебуратороед,
Еврейский концлагерь-зорин-пульманолог,
Советский детсад-цианид-диетолог,
Халва под горчицей, в сиропе соленья,
Младенец-старик, ну...и жертва рожденья.
Хотя и нелепо всё здесь прозвучало,
Всё это, ребята, всего лишь начало.
А всё же я рад, что не всё мне к лицу —
Как липовый мёд не идёт к холодцу.
Хотя... если б смог я неделю не есть,
То смог бы его и сгущёнкой заесть.
Но это так... к слову, лишь ради прикола —
Клянусь! — Да лишит аппетит меня жора!
Ой, нет, перепутал. Чем "дума" забита!
Клянусь! - Да лишит меня жор аппетита!
Опять — Блин! — напутал. Чем ...опа забита!
Клянусь! — Да лишит меня бог аппетита!
Ну точно забили мне в "думу" напильник —
Клянусь! — Да сломается мой холодильник!
Всё, хватит, а то я в слова заигрался!
Никак мой «Парламент» без партий остался.
Довольно играть как скрипач на трубе.
Продолжу пожалуй рассказ о себе.
Я сам из России, как автор был модный,
Давеча до правды, как волк, стал голодный.
А волка за зубы нет права нам бить.
Самим не случалось голодными быть?
Обрыдло до смерти писульки писать,
О жизни реальной обман умножать.
Обидно за литеру русских умов.
Всё — фальш, пропаганда, прошивка мозгов!
Долой инквизит шелкопёров-писак!
Я им скажу прямо! Я им скажу так!:
"Коль мелка душонка вам явь освещать,
Знать жирна тушёнка, чтоб навь угощать!"
Но я не злодей, мне не нужно кровей.
Восторг доброй публики — вот мой трофей.
И чтобы не ввергнуть жестокостью в кому,
Для всех слабонервных скажу по-другому:
Коль нет у вас духа, чтоб правду рожать,
Идите вагоны с мукой разгружать!
Не стоит марать вам по чём зря бумагу.
Сей труд предоставте словесному магу!
Долой ретроград псевдойправых идей!
Кто раб пуританства, тот ныне плебей!
Поэма сия — искушающий змей,
Написана в духе сегодняшних дней.
Стремление к свету отнюдь не битьё —
Мне строки диктует само Бытиё.
Даёшь правду-матку! Даёшь батьку-свет!
В поэме моей укрывательства нет!
Без всякого чванства и мыслей жеманства,
В стихах упраздняя мирское мещанство,
На спину взвалю непосильнейший крест —
Я жизнь пропаведаю смерти в протест.
Чтоб было как в жизни, — всё голо и честно —
За эти потуги я взялся словесно.
Пускай меня режут! Пускай меня бьют!
Пускай на Голгофе меня разопнут!
Пускай хоть в психушку меня упекут! -
Я ПРАВДУ в поэме возвёл в АБСОЛЮТ!
Но истинно мудрый лишь тот, кто возмог,
Читая поэму, прочесть между строк.
Пускай же от ужаса вздрогнет Россия,
Когда, вдруг, поймёт кто есть новый Мессия!
Мой друг, ты подумал, что я о себе?
Читатель, мессия в самом лишь тебе!
От корки до корки поэму прочтёшь,
И, может, сей тезис ты ясно поймёшь.
Теперь напишу я предельно активно,
На суть намекая вам факультативно.
Мой стих словно ню — он вполне эстетичен,
Порой инфантилен и даже комичен.
Да, есть одна слабость — люблю пошутить.
Но в шутках намёки на истины нить.
Потянешь за нитку, смотаешь клубок —
И вот ты уже людских судеб пророк.
Ещё всё на свете люблю я сравнить —
Как радтотехник деталь прозвонить.
А так же люблю я всё-всё повторять —
Дряхлеющий мозг на склероз проверять.
Полезно повторно слова повторять,
Всё снова и снова творить вдругорядь.
Шучу в своей книге — ну прям тамада.
В реальной же жизни — увы — никогда.
Читатель, пойми же, здесь юмор не бес,
А только чтоб к чтиву взогреть интерес.
Я вам не какой-то Снежок-Павел Воля!
Как стал он — Падонок! — звездой метрополя?!!
Он храбрый унизить лишь мелкую сошку,
Который в ответ не поставит подножку,
Который не топчет верховную степь,
Который его не посадит на цепь.
Нет, Comedy Club — всё конечно прекрасно,
Но какать в шоу бизнес совсем неопасно.
Чтоб знал ты, гламурный, фунт лиха по чём,
Тебя покараю твоим же мечом.
Чтоб знал ты, снежинка, чтоб в тему ты вник —
Попса окрестила тебя "Шняговик".
Как тимоти — Faggot! — и доминик-джокер,
Сыграв роль билана, ты сам полупокер!
В своё словоблудье влюблённый нарцис!
Тебя насадить бы на ось...на абсцис!..
Нехитро дешёвые шутки лепить
На росскомарохов, и в звёздах ходить.
А вот ещё эта... бобовая жрица...
Ну эта... блондятина... домпроводница...
Зажрала — Блин! Нафиг! — своим шоколадом!
Ты что, - Плять! - Чуковский? Ты ль жирная задом?!!
А эти два... клоуна, - в черепах каша -
Что всем нам жуют телекал "Наша Russia"!..
Своей гомосятиной всех задолбали!
Хотите чтоб геи медали вам дали,
К победе которых ведёт сексуал
С приставкою "метро", что женщиной стал? —
Цирюльник конюшень... российский Авгей,
Который известен как зверев сэр гей!
А этот... бульдог, что по фильму торчок,
Что курит при детях канабис-бычок!..
Стыдитесь! Грешно развращать молодёжь.
В стране и без вас поголовья падёж!..
И это касается всех вас, придурки!
Посмотрим кто выживет в книжные жмурки.
Хотел с колокольни на всех вас плевать я!
А, впрочем, мы все здесь одна звездобратья...
И что вы, решите со мною судиться...
И с лёгкой своею монетой проститься?
Глупцы, вы хотите погреть на мне руки?
Видать вы не знаете азбук науки!
Вы видно объелись протухнувшей брюквы,
Раз так и не вняли, - Мажорами себя мните,выскочки московские!
Шапито ходячее! Туполобые долбаносы! -
что имена собственные пишуться с БОЛЬШОЙ буквы!!!
Ну вот сбился с рифмы! От вас лишь нервяк!
О, Гад, почему я не Дональд Мак'Кряк?!!
Уж лучше я был бы безмозглой мультяшкой,
Дурашливым Гуффи, тупой неволяшкой!
Уж лучше б родили меня чебурашкой,
Чем видеть по телеку ваши кривляшки.
Какие вы к чёрту крутые мажоры?!! —
С приставкою "секс", если мягко, миноры!!!
Скажите спасибо, что я вас куснул,
Что всех в своей книжечке упамянул.
Глупцы, вы ж в историю мира войдёте,
И громкую славу свою обретёте!
Когда вы... того, разве кто о вас вспомнит!
А так вас Россия надолго запомнит.
В надежде надеюсь надеждой надёжно,
И выскажу чаянье, вдруг, осторожно,
О том, что надеюсь надеждой зловещью,
Что книга не станет, вдруг, культовой вещью —
Не будут поэму к псолмам причислять,
А в школах по ней сочиненья писать.
(Как мастер софистики, асс тофтологий,
Представ корифеем пустых болталогий, -
Клянусь, прибегая к пера беспределу,
Что буду строжайше писать лишь по делу!
А щас напишу супер-пупер-активно,
Мыслю выражая свою прогрессивно.)
Вот то ли же я - никого не боюсь,
А нагло и дерзко над всеми смеюсь!
И всё же заметте, что рвясь в этот бой,
Я в первую очередь ржу над собой.
Пред собственной совестью я отвечаю,
И всякое зло без пощад обличаю.
Ну что, недоноски! Ломитесь в кювет!
Придётся пред Русью держать вам ответ!
Нет, вам от огласки нигде не укрыться!
Ведь поздно своих голых задниц стыдиться!
В стране потологий на соцсправедливость
Не ждите, что вам, вдруг, окажут учтивость!
Попробуйте, слуги, заткните мне рот -
Ведь я в неподсудных рядах ваших крот!
Язык так и просит всех вас для укола
Назвать от собачего слабого пола!!!
Что, с-с-слуги, не нравится? - Здесь вам не тут!-
Мои гильотины давно уже ждут!
(Я вновь повторю: мне не надо кровей.
Восторг русской публики - вот мой трофей!)
И вы, что ли, тоже, хотите судиться —
С доходным просиженым креслом проститься?
Доходно, не так ли, слова повторять,
Всё рай обещая, творить вдругорядь?
Да... видно вы "думы" совсем отсидели,
Раз всем своим табором так загалдели.
Бубните-бубните, а я-то при чём?
Не я, а сам Бог вас карает мечом!
Нет, вы, видно, точно, решили судиться —
Со сладким насиженым местом проститься.
Глупцы! объясняю свой хитрый прикол:
Берёте — ложитесь всем телом на пол,
Который так слаб, что трещит весь под вами,
(Его гастробайтеры стелят досками.
Собаки заезжие — в смысле таджики.)
И громко кричите, как съев пуд аджики:
"Что сучки!" (Ой, мама!) Простите, -"сучки!"
(Нет,лучше я все же надену очки)
Что, ветки, не нравится? — Здесь вам не тут!
Мои бензопилы давно уже ждут!"
Ну что, неподсудные вы мои, съели?!
Да... крепко мозгами вы в лужу-то сели!..
Вот если б я вас, для больного укола,
Назвал от собачего женского пола,
Тогда это был бы другой коленкор,
Тогда бы народ не воскликнул:"Анкор!"
Тогда засудить бы смогли меня вы,
Мне точно тогда б не сносить головы.
(Насчёт собачатины, кстати, признаюсь:
Такими "продуктами" я не питаюсь.
Ну что вы! Как можно? Нет, я не за это!..
Любовь москвичей — вот награда поэта!)
Де-юре, тылы у меня все прикрыты,
А, значит, в суды вам дороги закрыты.
Де-факто, конечно, я сущий наглец.
Но — Странно!?? — народ говорит: "Молодец!"
А коль по закону, вы все поголовно,
По фактам должны отвечать уголовно.
Коррупцию, вроде, не любит никто.
И фактов в достатке. Сидит только кто?
Закон наш таков, что кричи:"Мама Мия!",
А строй под названием: госаномия!!!
Смотря на Россию мне стыдно молчать.
Рискуя свободой, я буду кричать.
Попробуйте, слуги - Заткните мне рот,
Ведь я в неподсудных рядах ваших крот!
Я — дырка системы! Тупик- антивектор!
Я — правдовещатель! Я — фазоинвертор!
В семье властьимущих я страшный урод.
Я с ваших счетов соответствующий МРОТ!
Ищите, рыщите, зверея от стресса.
Откуда вам знать — может я поэтесса!?.
Да-да, трепещите — вам всем скоро мат!
А я же пока соберу компромат.
Но чтоб на спасение дать вам надежды,
Загадкой одной приоткрою вам вежды:
Как волки рядятся в овечии шкуры,
А лисы кудахчат, как глупые куры,
Как гонят с экранов фуфло в тетях Асях,
Предстану пред вами во трёх ипостасях.
(Не путать, прошу, ипостась и обличья,
Как если б Степаныч, Кузьмич и Фомич я.)
"А кто эти жулики, волки и лисы?", —
Вы спросите шопотом из-за кулисы.
Ну что же, отвечу, коль есть такой спрос,
Но так же задам филосовский вопрос.
(Люблю подчеркнуть любопытным носам,
Карманы которых растут по часам.)
Не вы ли, по сути, те хищники, волки —
Кровавые пасти и взбитые холки?
Не вы ли жульё и те самые лисы,
Что всем неугодным дают масть "редисы",
В местах, где на Бога наложено вето?
Узнали? (Остался вопрос без ответа...)
Надеюсь, знакомством я все не испортил,
Но всё-таки жизнь вам немножко подпортил.
Ну всё — я закончил... пока. Это скетч.
Расслабтесь! До скорых подследственных встреч!
А щас напишу я не ретро-винтажно,
А сверхмодерново и шок-эпотажно.
Хоть ниже и писано алегорично,
За истину в строках ручаюсь я лично.
Не знал я, прозаик, что буду поэтом,
Что буду, как монстр, на поприще этом.
Но мне, повторяюсь, совсем не натуга —
Есть в этом заслуга хорошего друга.
Я здесь, в первом томе, пишу от плеча —
Всецело с приемом его сленгача.
Приколов и шуток я знаю немало,
Но многие взял из его арсенала.
Я рифмы слогаю, как цепочки звенья,
Во всем на его опираться воззренья.
Но мне б не хотелось им быть как-никак,
А то, я в начале, писал бы вот так:
Страна идиотов, безликая Русь
Надеюсь догонит, над чем я долблюсь...
Рассказом про наши мытарские бденья,
Он так повлиял на мои убежденья.
Что я, поменяв на мораль точку зренья,
Теперь и в другие смотрю измеренья.
В стихах, я , как автор, всего лишь старпом -
Поэму пишу, как бы друга умом.
Мой друг — это главный герой всей поэмы.
Он шёл против всех, став изгоем системы.
Вещать невозможно двумя голосами —
Смотрю на проблемы героя глазами.
Но в томе втором — мне шутить не с руки —
Я буду писать вам уже от ноги.
Точней, — анатомию знать бы пора —
Я буду писать вам от шейки бедра.
Но это далекой дела перспективы.
Сейчас же текущие ценны активны.
Здесь все по цензуре, по букве закона.
Но все же для правды не ставлю припона.
Не бойтесь, друзья, неприличностей нет.
Даю вам на это священный обет!
В России, вообще, сквернословов лишь два:
Мужик- Бананан, и мадам- Пизада.
Смущает такой вариант? Не беда!
В Италии город какой? Пиза? — Да!
По жизни, мадам, с мужиком неразлучна,
И всё же звучит как-то неблагозвучно.
Нет спору, мадам Бананану заветна,
Но имя такое неполиткорректно.
Да, имя её невульварно едва.
Поэтому лучше назввать Поезд "А".
Как пункт назначения, литеру А
Меняет он так, смотря едет куда.
Везет пассажиров туда и сюда.
Туристам так нравится эта езда!
Ведь тот милый мальчик, из песни, подрос.
Теперь Бананан уж до членства дорос.
Мужик, все мечтая, уж очень давно
Недетское смотрит про поезд кино.
Всё смотрит, да с трепетом в сердце мечтает
О поезде"Е", и под нос напевает.
Судьбой он был создан, как повод порока.
Душою любил долю тяжкого рока.
Всегда о поезде "Е" он, волнуясь, мечтал,
Слюной исходя, про себя напевал:
Я хочу с тобою быть.
Я хочу в тебя входить.
Я готов тебя чинить.
Но это лишь мечта.
Я качался много лет.
Мне, теперь, качаться — бред!
Я огромен. Я атлет!
Теперь я взрослый бой.
Я должен быть с тобой.
Узрев тебя, я потерял в себе покой.
Я огромен — весь накачен, в волосах.
Я огромен. Мне для силы нужен трах.
Я огромен — мнутся яйца подо мной.
Я огромен — вот такой я стал большой!
И так возжелал он проникнуть в поезд "У",
Что нет больше в жизни покоя ему.
Сказал Бананан, став рабом Ж/Д сцен:
"Пускай называют меня Большой Бен!"
Мечтает всегда Бананан о поезде "Е".
Ему даже ночью он снится во сне.
Но вот, вдруг, попалась статейка в журнале
О дне презентаций поезда "Ы" на вокзале.
На суд Банананов, как поезд-отель,
Последняя всем представлялась модель.
Заявлен он был как комфортный экспресс.
К нему Бананан проявил интерес.
Великий провидец был дядюшка Фрейд —
И вот Бананан начинает свой рейд.
"Я должен увидеть!", — он твердо сказал
И, взяв свой багаж, полетел на вокзал.
Там, как под фатой, под ажурным узором,
Новёхонький поезд предстал перед взором.
Владелец поезда "Ы", чуть волнуясь, — а жаль —
Под дробь барабанов спускает вуаль.
Желанный экспресс! Он прекрасен как в сказке!
Внутри аж блестит! — в заводской ещё смазке!
Начальник вокзала, садовник- пижон,
Вдоль рельсов подстриг аккуратно газон.
Поездом "ОЙ" восторгаясь, любуется мир.
Он выглядит так, как вкуснейший пломбир.
Вагон-проводница поездом "ОЙ" дорожит.
Доход предвкушая в волненьи дрожит
Ну да, пассажир благодарный клиент —
Случись, вдруг, беда — возьмет шефство вмомент.
Но всё же бывает, порой, безкультурный —
Вагон часто путает с мусорной урной,
В вагоне, как свинтус, плюётся, рыгает,
Блюёт, да и матом на "х" посылает.
Вокруг, на перроне, нет места в толпе.
Туристам не терпится ехать в поезде "Е".
Непросто к поезду "Е" Бананану пройти —
Ведь надо искать запасные пути.
Но вот он пробился в нахальной толпе
К мечте своей давнешней, прямо к поезду "Е".
Узрев его ласковый вид, Бен без лени,
Как раб, опустился пред ним на колени.
Он счастлив! Поезд "У" обнимая целует.
И гладя, к другим пассажирам ревнует.
Сложней Бананану с посадкой в поезд "У",
Начать чтобы к маме в глубинку езду.
Проход Бананану в вагоны закрыт —
Его ж поезд "А" не катает вкредит!
В поезде "Е" Бананану накладно трястись —
Проезд от ста баксов — как хочешь крутись!
Да ладно хотя бы плацкартный вагон.
А то в эту цену лишь общий салон!
А в общем, который частенько забит
Транзит-пассажиром, ужасно смердит.
А чтобы сесть в люксы, купе и СВ,
Ему, голодранцу, не хватит лавэ!
Стоял Бананан, — голова аж опухла —
И думал: где взять бы капусты? — Вся стухла!
Всё думал, качаясь, облившийся потом,
И плюнул! — потопал пешком, своим ходом.
А поезд коммерческий средств не дождавшись,
Ушёл, на его неплатежность сославшись...
Во, время!.. — Не то, что назад двадцать лет...-
Чтоб ехать в поезде "Е", заплати за билет!!!
Увы! В нашем веке, мечтает любой,
Состав-машинист заработать поездом "ОЙ".
(Тут, сменим на там, в заключеньи одном —
Чума наших дней — проститамный синдром!
Сие наблюдение просьба не жечь.
А как же еще мне вниманье привлечь
К серьезной житейской насущной проблеме,
И как никогда, актуальнейшей теме?
Хочу вам слова извинений сказать,
Но должен хоть кто то об этом писать!
А сколько надежд было, чаяний, дум,
Что грянет в стране бананановый бум...
Но всё, как и прежде, — зачем и куда? —
Везет Банананов делец поезд "А".
Да, Бог наделил Бананана влеченьем,
Шутливо унизив ужасным мученьем.
(У вас Бананан вызывает тревогу?
Не нравится? Что ж — все притензии к Богу!..
Не вас ли учили дактринам таким,
Что все в этом мире придумано ИМ?!
Вы все просто чьи-то послушные клоны!
Но знайте, что с вас не напишут иконы!)
Жестоко инстинктом таким наделять,
Глумливо при этом поездом "ОЙ" обделять!
Кого-то ОН щедро одарит умом.
Кого-то безумством, кого-то горбом.
Кого-то родил он с красивою кожей.
Кому-то прыщом изуродовал рожу.
А хочется всем, одинаково сильно,
Но всех их любить не заставишь насильно.
Так где ж милосердие? Где же любовь?
Не легче ль дефектным пустить себе кровь?
Ведь каждый из них обожает поезд "У",
Страдая, мечтает начать в нем езду.
Так как же вот так? — Ведь Господь есть любовь!
Как может ОН так убивать вновь и вновь?
Так где ж справедливость? А равенство где?
Где-где!?, — голос сверху, — Где-где!? А в поезде "Е"!
Теперь Бананан быть не хочет тантристом.
Он стал убежденным в душе атеистом.
Теперь Бананан против транспорта в стойку
Встал твердо и в поезд плюёт как в помойку!..
Но тут я чуть-чуть забегаю вперед.
Вернемся к рассказу — всему свой черед.
Так вот, Бананан, весь облившийся потом,
Решил добираться пешком, своим ходом.
А поезд, — заплатишь — везет хоть кого —
Приняв пассажиров, ушёл без него.
Устал Бананан ковылять на ногах.
И чтоб было легче, пошел на руках.
По долгой дороге, пока он пыхтел,
Он песню арийца кипящую пел :
Я хотел с тобою быть.
Я мечтал тебя любить.
Я хотел за все платить.
Но я огромен вновь.
Ветер шлейфа за тобой
Мне доносит запах твой —
Свежей смазки заводской.
О, как голоден Я!
И я схожу с ума.
Как жаль — на мне так много места для тебя.
Я голоден. Я — бродяга на путях.
Я голоден. Я забыл, что значи трах.
Я голоден, и не езжу в поездах.
Я голоден. Я шагаю на руках.
Его утешало на этом пути
Не сердца любовь, — не поезд "А" во плоти —
В пути утешало несчастье его,
Иллюзия дыр — мануальное зло!..
Конечно, Анан бы сказал: "Браво, Бени!
Тебе бы играть телепата на сцене!"
Да..! Это не отдых, не пуп колупать
Когда Бананану нужда телепать.
Шёл-шёл Бананан рукоходной походкой —
Она, как коня, под уздечкой жгёт плеткой!
Пока он, безногий, до цели пылил,
На всем экономя, деньжонок скопил.
Устал Бананан до конечной идти.
Как можно конец его мукам найти?
Он думал: " Наверно загнусь раньше срока" —
Так стало ему без поезда "Ы" одиноко.
Поникший, увядший, он думал и думал,
И вот Бананан наконец-то придумал.
Оббегал мужик все депо-магазины,
Купил сам себе паровоз из резины.
Дизайн примитивный, конструкция — дрянь! —
Макет, имитация — ляг и не встань.
Дорвавшись, в кабине он заперся глухо,
Но в ней неуютно, шершаво и сухо.
Ведь но прирожденный был фрикционист —
Мечтал поскользить, как по льду фигурист.
Не светит ему золотая медаль,
А только тоска, да сухая печаль.
Вздохнул Бананан, и искра в нем угасла —
Невкусно здесь пахнет машинное масло!
Вот толи же дело, в восторге души,
Вдыхать аромат интерьеров поезда "Ы"!..
Что вкладывать в губы сигнальный свисток?
Не тронет состав возбуждающий ток!...
А узкие рельсы зачем шлифовать? —
Не хочет язык похвалу им давать!
В железной дороге важна ширина!
Чем шире пути, тем роскошней она!
А узкокалейку хвалить тяжелее.
Но чем рельсы шире, длиннее, пухлее...
А шпалы рельефней, фактурней, пышнее...
Пропитаны смазкой обильней, сильнее...
Тем, рельсы и шпалы лингвисту милее,
Тем чаще хвалить языком их нужнее.
Все эти роскошности, если открыться,
Что б было за что языку зацепиться.
А то между рельсов растут даже розы,
Гвоздики, тюльпаны, пионы, мимозы.
И надо признаться, что эти цветы
Для любящих глаз — неземной красоты.
Когда вы целуете эти цветочки,
Они распускают свои лепесточки.
Лингвистов бутоны пьяняще дурманят.
Они их, как пчёл, своим запахом манят.
Им эти цветы всех на свете милее.
Пока их нахвалишь,... сам кончишь скорее.
Чтоб им свою нежность любовно излить,
Лингвисту их лучше при свете хвалить.
Чтоб видеть красивые рельсов изгибы,
Чтоб шпалы в зрачках отрожаться могли бы.
Чтоб вся эта прелесть его вдохновляла,
И счастьем его до краёв наполняла.
А этот искусственный дрек-паровоз,
Не стоит хвалить, как колхозник навоз.
Вот то ли в экспрессе! — всегда на обед
Вагон-ресторан открывает буфет.
И, словно бесценный шедевр на мольберт,
Вагон-ресторан выделяет десерт.
Каких вкусных лакомств в меню только нет!..
Но всем не болтайте — ведь это секрет!
Сироп, карамель — липко-сладкие струны —
Тяни да тяни, словно сеть из лагуны.
Рекою текут кисло-сладкие соки,
А здесь...только тальк, да из латекса клоки...
Вдоль рельсов, у поезда "Ы", шёл полоской газон.
На нем поваляться всегда любил он.
А здесь будто вытоптал флору бизон —
Холодный, безчувственный труп-силикон.
"А!..- Будь то, что будет! Была-не была!..", —
Сказал он себе, ра
