Полсотни юных дев, не плоские картинки,
А пылкие и нежные создания,
Измучили меня. Им нужно дать задание,
Пока будильник пискнуть не успел…
Среда. Горячий чай прогнал зевоту.
Льет дождь, кипит вода, бежит ручьем.
Мой ежедневный выход на работу
В прохладный серый саван облачен.
Вот мокнет дуб, но плащ ему не нужен.
Не нужен князь Болконский символист.
Не нужен я, шагающий по лужам.
Не нужен бледнощекий машинист.
Платформа. Мокнут все; кто под зонтом,
Кто без зонта, как дуб... Навеса нет.
Как рыба – электричка с желтым глазом
Из глубины выносится на свет,
Обдав колючим запахом железа.
Передо мной еще мелькают стаи окон,
А взгляд уже блуждает по вагонам,
Ища внутри знакомый силуэт.
В четвертом враг, я целюсь на второй.
Вхожу без боя, есть всегда места.
Но это в область можно сесть по двое,
А на Москву я ездить перестал.
Вагон – сарай, но в нем есть королева,
Она на троне, все здесь не причем,
Покачивает в стороны коленом,
Закинутым, как будто, на плечо.
В свободной позе, в юбке – абажуре
Без лампочки, (раздавлена, конечно),
Вальсируют в одних колготках ноги –
Две выбритые белые надежды.
Помадится... Уставившись в стекло,
Я еще слышу звуки дискотеки,
А за стеклом лежит фигура человека,
«Купается», представить не легко.
Мужчина; руки вместе, ноги врозь,
Лицо, по грудь накрытое картонкой,
В картонку майский барабанит дождь,
Вокруг чужая бродит собачонка,
И больше в этой сцене никого...
Все за окном плывет. Заходят контролеры.
Идут ко мне, подходят, не спеша
Садятся. Вскинув туфелькой зеленой,
Вспорхнула королева, убежала.
Те, улыбаются - какая это радость!
Щипают кожу сумок-кошельков.
Встаю и с каждым шагом приближаюсь
К полусотне работящих мужиков.