- Лицензия
-
- Автор музыки
- Илья Пятов
- Автор текста
- Илья Пятов
- Исполнитель
- Илья Пятов
- Описание
- Сюжетный альбом. Музыкальная аудио-книга. Музыка: 1997-2015. Текст: 2004-2015. Запись: 2015-2016. Текст (начало): Возвращение к действительности происходило в течение какого-то промежутка времени, по ощущениям – довольно медленно и долго. С момента, когда восстановилось чувство времени, и до того, как восстановились и другие чувства, прошло не более получаса, а на самом деле, возможно, и меньше. Сколько же времени прошло перед этим, сказать не берусь. Все, что имело отношение к тому миру, исчезло вместе с ним. Сам переход из одного мира в другой, как до него переход в обратном направлении, не оставил никаких следов в моей памяти. Все еще продолжало сохраняться прежнее, «детское» состояние души. Она была словно обновленная, прошедшая очищение светом, и потому, как будто ослепленная. Открытая всему, всему, что бы ни захотело воспользоваться этой открытостью, будь то добро или зло. «Обнаженная» и беззащитная, испытывающая страх от сознания собственной беззащитности и, одновременно, бесконечно доверчивая. Первое, что стало возвращаться ко мне, это способность мыслить так, как это характерно для нашего мира: на языке слов. Вместе с этим, постепенно начал восстанавливаться запас знаний. Со мной больше никого не было. Мне нужна была точка опоры. Я ухватился за вновь открывающиеся передо мной возможности, которые давала мне память, и стал читать «Отче наш». Я молился страстно, как может только человек, стоящий на краю пропасти в Неизвестное, отдавая молитве всю свою душу без остатка. И в то же время, я чувствовал, как медленно текут мысли в голове, с трудом рождая на свет каждое слово, и я боялся только одного: что не смогу закончить молитву. Но что-то вело меня в лабиринте моей памяти, и я все-таки дочитал ее, слово в слово, до конца. <...> (окончание см. в разделе "Текст")
- Альбом
- Илья Пятов - Боль (2016)
- Текст
- (начало см. в разделе "Описание")
<...>
Потом передо мной возник какой-то образ неопределенных очертаний. Я видел лишь небольшое пространство перед собой: дальше все терялось за пределами моего взгляда. Этот образ был единственным, что имело хоть какие-то границы, и поэтому он неудержимо привлекал к себе мое внимание. Я смотрел на него со смешанным чувством удивления и восхищения, и мне хотелось понять, в чем его тайна.
По мере того, как очертания становились все более отчетливыми, определенным образом менялась и цветовая гамма. Изображение несколько напоминало негатив.
Наконец, мне с трудом удалось узнать в загадочном образе настенный светильник. Кажется, он был включен.
Первый признак реального мира, вестник пробуждения, он стал мостом, ведущим назад, тем обрывком, по которому я начал восстанавливать всю картину. Он задал направление моим дальнейшим мыслям.
В моем сознании стали возникать смутные воспоминания о действительности. Сначала, пока их было немного, я не знал, можно ли им верить. После всего, что я пережил в другом мире, мне просто не хотелось верить в то, что моя земная жизнь могла быть со мной на самом деле. Какой же из этих двух миров окажется моей реальностью? Неужели тот, что выглядит таким ничтожным в сравнении с другим? Неужели я действительно пришел из материального мира? Неужели в этом убогом мире могло быть что-то, что способно было открыть мир, столь несопоставимо более значительный? Это не укладывалось у меня в голове.
Я попытался вспомнить, что предшествовало моему временному «уходу»... Неужели все эти откровения были всего лишь действием какого-то нового обезболивающего? Не может быть! Но реальность, неумолимо вступающая в свои права, с каждой минутой все больше убеждала в обратном.
Я с любопытством наблюдал странные визуальные искажения. Уже почти восстановилась цветовая гамма. Теперь я пытался охватить взглядом больше пространства вокруг себя. Но взгляд с трудом менял точку фокуса. При этом старая картинка исчезала не сразу, отчего при движении оставался след.
Вместе со зрением ко мне возвращался и слух. Звуки сначала доносились издалека, потом я стал различать голоса, поначалу продолжавшие казаться мне чем-то потусторонним. Звук тоже воспринимался с искажением. В нем слышался характерный скрежет. Как в голове у поломанного робота. Меня поразило, что мой мозг способен на такие преобразования.
Я уже начал понимать, что следствием моего «детского» состояния души, стала повышенная впечатлительность. Я еще был склонен преувеличивать значение окружающих меня явлений. Я искал в них смысл, которого в них не было. В действительности, с тех пор, как я вернулся в этот мир, увидев светильник у себя над головой, все, что происходило во мне и вне меня, было гораздо менее значительным, чем мне это казалось.
Когда я стал разбирать слова в долетавших до меня голосах, я уже мог осознать всю их приземленность. Говорили между собой несколько мужчин, очевидно, пациентов. Говорили о чем-то своем, не стесняясь в выборе выражений. Обладая уже в полной мере своей памятью и мировоззрением, я, однако, не утратил прежнего восприятия окружающих явлений. Моя душа все еще была настроена на «откровения».
Я попытался сказать им, чтобы они не говорили. Это оказалось не так просто: губы и язык были довольно неповоротливы. Голос был тих, так что, думаю, если слова и можно было разобрать, то они их просто не услышали. Но это и к лучшему: значит, они не увидели мою «обнаженную» душу.
Слова, которые я сказал, были весьма характерны во всех отношениях: «Люди, не засоряйте мой внутренний мир!»
Но вот, моя «детская» душа почувствовала себя в надежных руках: я услышал рядом с собой знакомый ласковый голос жены. Она коснулась моего лба и нежно провела рукой по волосам.
«Я люблю тебя!» – шептал я ей, как в первый раз, как шепчет влюбленный юноша своей девушке и, одновременно, как шепчет маленький ребенок своей матери.