- Жанр
- Нью-эйдж
- Теги
- Лицензия
-
- Над треком работали
- Daniel Serebryany ( http://www.stihi.ru/author.html?inri )
- Описание
- АУДИОКНИГА
- Текст
- 7.
Модификация вектора Границ, играющая сейчас роль силы тяжести, крепко прижимала его к вертикальной стене. Ворона, ухмыльнувшись, и напевая про себя: «ползёт вертикально старик Козлодоев...» по-пластунски следовала к углу здания вдоль тёмно-серебристых прожилок замазки, сцепляющей огромные чёрные-золотые камни...
Из подпространства лунной ночи, словно тень чеширского кота, протаяла фарфоро-белозубая улыбка с чёрными губами (больше ничего) и, умудрившись ухмыльнуться, выдала:
– Ползём? Ну-ну...
И испарилась...
Ворону передёрнуло. Уж и на что до церкви ни ногой, перекрестился – прямо «дыроколом» – руки были заняты.
Ну... потрясло и потрясло... Он сконцентировался, осторожно – чуть выглядывая за угол... У входа только двое – Бог их знает, почему... Вспомнив комиксы про Блэйда и AniMatrix Revolution, Пцыц оттолкнулся лаптем от стены, и как дэльфин, нырнул за угол – вниз.
Удар и хруст... Он сплюнул, чуть заметно ухмыльнувшись:
– Стража...
Еле слышно напевая: «И ты курю, а я – конфетки ешь...» нырнул в приоткрытую дверь...
Вломив всего лишь пару раз, он очутился там, где должен был быть тот стрелок... По коридору – до полуоткрытой двери, унутрь... Никого.
Когда-то светлая, просторная и чистая, квартирка даже и сейчас – с мусором на полу смотрелася ничего так, приятненько.
Не очень приятненько тут оказалося другое – когда он прошёл вдоль по комнате к кухне, стараясь не светиться у окна, его атаковали сразу с трёх сторон – из кухни, кажется, и чуть не из чулана.
Рывок, лаптЁм, дас разворота. Кастаньеты КОТЭ-ТЭ, полувертушка и шлагбаум... «танец чёрного монаха»... Господи, да сколько их... В КЛАДОВКЕ? Влепив хороший лоу-кик под обе ножки, Птица развернувшись, пронырнул на кухню, хватанул тифлоновую сковороду со стены. Успев парировать три выпада рукой-ногой-и-локтем, он треснул по ноге последнему, нырнул подкатом в комнату.
Остановившееся время одарило Пцыц возможностью почувствовать во лбу свербящий холодок... перед глазами промелькнуло мрамором распятие – ДА ОН МОЛИЛСЯ, ЧТО ЛИ?.. чёртбытамегопобрал!!! Воронии рефлексы лишь успели приподнять ту сковородку, опуская с линии прицела голову. В плечо словно кувалдой вдарили, и он словил своей же сковородкой по башке... сссс... плечо... не вывих бы... Тифлон-то не подвёл – от рикошета пал один из четырёх, что всё ещё стояли на ногах...
Ворона, чувствуя, как рвутся сухожилия, метнулся к кухне. Прыг-разножка, в бубен – кулачком, подсечка, апперкот... Почувствовав кого-то за спиной – у мойки, и поняв, что не успеет, Птица всё же начал разворот... та самая улыбка без коте... нет, без кота... знакомые глаза...
– А, это ты... – еле слышно выдохнул Ворона, было распрощавшись с жизнью и пытаясь незаметно унять дрожь в заметно трясущихся коленях. Ноги его подкосились, он присел, попутно оприходовав зашевелившего странника тифлоном с термоСпотом, мстительно добавив:
– Wellcome to Odessa...
Сковородка издалА прощальный БУМ, откликнувшись печальным колокольным звоном на Воронью фразу...
– ZEN дома мертвых... – Прокомментировал Принц... – Слушай, а давай и меня грохнем, а? На оленей мы уже охотились?!.
Ворона попритихла, так сказать, но довольно радостно выдала:
– Привет, Commander!..
– Ну, тебе то я не Командор...
– Какая разница. Твоих-то мальчиков тут нет? Кстати... – подозрительно осведомилася Ворона... – Ты не видел тут – неподалёку, снайпера?
– я?
Принц исполнил грациозный фляк вперёд – из Лотоса помойке на пол, перетёк в капоэристскую разножку, и уселся в полуЛотос, положив ладошки на колени...
А Ворона только тут заметила, что одет внезапно появившийся был очень странно – в красно-жёлтое – расцветку желтых и красных индийских шахмат, трико средневекового шута и дивный колпачок с тремя бубенчиками... Кивнула в сторону Принца:
– Шо это за клоунада?
– Ну ты же любишь поШУТить...
– Избавь меня от шуточек про Ахилесовые пятки...
– А я тебе что, Гектор? Просто Принц
– Угу... как было сказано когда-то – эксклюзивный экземпляр... Тебе по-прежнему в Раю прогулы ставят?..
Тот промолчал, провёл ладошкой вниз по моське, посмотрел на руку. Принцево лицо теперь являло нечто вроде символа Великого Предела – половина белая, а половина – человеческая...
Цвета его одежды словно остывали, медленно, почти незаметно превращаясь в гамму чёрно-белую из красно-жёлтой.
– Ты не ответил на вопрос... – Устало буркнула Ворона...
Улыбка на лице наполовину мима.
– Ты тоже...
– Что тут непонятно? я стою, они лежат...
– Пцыц сидит на ветке... Пцыц сидит где?.. Сидит за что?!. – что-то глубокомысленно-тихо припомнилось миму, после громко зааплодировавшему изящными тонкими ладонями. С потолка посыпалась извёстка.
– Оригинальностью идея дышит, новизной.
– Идея как идея – выдала Ворона, оттряхивая с головы известку, и, вспоминая про «хлопок одной ладони», пнул ближайшего из странников лаптЁм, ругнувшись тихо: – Дети каинитов...
Воронее трико стало чисто пацанским – чёрным, с лямочкой... но выше колена блеснул обвивающий ногу серебряный дракон...
А мим зевнул – словно откинув крышкой чайника верхнюю челюсть. Ворону непроизвольно качнуло вперёд – поймать – он испугался – а не отвалилась бы, но тут же в поведении своём раскаялся, и сделал вид, что ничего не делал, превратившись в нэцкэ хладнокровия, застыл в дверном проходе со скрещёнными руками. Правда, не надолго...
Что-то в следующий миг заставило его шагнуть вперёд и развернуться. В проходе незаметно появилась тёмная фигура странника... Ворона только лишь успел наклонить вперёд корпус, чтобы влепить вошедшему с разворота пяткой, как у мойки раздался чуть слышный звон. Скосил глаза назад. Упала на пол шапочка ПринцА. С бубенчиками... Вновь изготовившись к броску, Ворона изумился – странник смотрел не на него, как за мгновение до этого. Он широко открытыми очами взирал... ворона снова обернулся... Странник Принцу в глаза смотрел, потом едва заметно поклонился, и исчез...
Ворона очень внимательно, с изрядной долей изумления посмотрела на ПринцА... Потом припомнила про снайпера, и осторожно подошла к окну...
– Его там нет – тихо сказал Принц, и улыбнулся... – Зуб даю... с пломбой...
Ворона, оглянувшись на него, чуть приоткрыла форточку, и глянула наружу. Всё та же исполинская Луна, чуть мерцающие звёзды... никого. Похоже, знал, что говорил... Он снова оглянулся.
Тот кивнул. Одежда того была уже угольно-чёрной. Бело-серебряные изящные кресты охватывали тонкие запястья. На бледном, как маска, лице глаза сияли ярко-ярко-синим...
Ворона всё же отстранилась к выходу из кухни... Лунный полумесяц бликом из окна полыхнул украшением сибирского хана на Вороньей груди.
А Принц, как кошка, кувырнувшись с мойки на пол, незаметно сам оказался у окна – застыл у полуоткрытой створки. На лбу, обрамлённом серебром волос лунный луч распускался бутоном лотоса.
– Помнишь, Брат?.. За молчаливой залой замка из костей предначертания печали Рока, элементалы огненных гостей загробным культом фиолетового ока. У переправы обречённых тень, закат железной флейтою Эола, и культовым цветением сирени – прах в пустыне алого камзола... Решётки копий, оплетающих камин. Дорогой вдоль остывшего камина – вдоль черепов, вплетающих кармин меж лепестками эпитафии Брамина...
Ворона, опустив зерцала долу, медленно проследовал на середину кухни.
– Твои? Красиво... Ты, пожалуй, превзошёл его...
– Тебе виднее...
На плече у Ворона блеснула алая кольчуга – словно на закате...
– а, Брамин?..
Ворона дёрнулась, как от пощёчины... Он медленно поднял глаза, застыл... Драконы одеяний терракотового хана, изукрашенные изразцом, блеск пластин его брони, и алый шнур на поясе... и золото волос...
А полная Луна сияла круглым нимбом над ПринцОвой головой. И взгляд... сияющие карие глаза... глаза последнего звездного оленя...
Ворона застонал. Уткнулся, как ребёнок, личиком в ладошки...
Тонкий детский голосок, что долетел из приоткрытого окна... Протяжное:
– Ki-ta...
А у окна было пусто... Словно слёзы, хлынул дождь... В комнате же не было ни странников, ни Принца.
Тянущаяся вечность пауза... Убегающая вдаль по небоскрёбу – вдаль – бегущая строка прощания – над свечкой небоскрёба MTS мелькнуло: «Good bye, exelence!»
А за осенним стеклом, словно призрачное haiku, таял силуэт хрупкой женской фигурки...