Было всё, как тогда - узник, плаха, топор,
Кто то выполнил долг, кто то взял и донёс,
И в едино слились чей то вечный позор,
И за веру распятый Христос.
Пострашнее, чем в глотку вцепившийся пёс,
Пострашнее потопа и судного дня,
Тот, из ветхих времён самый первый донос,
Что сегодня ударил в меня.
Всё вернулось на круг, словно встали века,
Жив Иуда, он вечен, он рыщет меж нас,
Мать и друга продаст за понюх табака,
Или шкуру спасая, предаст.
Дай нам бог всяких благ, верой живы пока,
Да не тронет нас подлость, измена и ложь,
И во веки веков, да отсохнет рука
В спину ближним сулящая нож.
Пострашнее, чем в глотку вцепившийся пёс,
Пострашнее потопа и судного дня,
Среди прочих бумаг в серой папке донос,
Что клинком продырявил меня.